Санскрит

Давно установлено и общепризнано, что санскрит является отдаленным родичем всех языков Европы, исключая финский, эстонский, венгерский, турецкий и баскский. Остальные европейские языки восходят к общему источнику — группе диалектов, на которых говорили племена, обитавшие в степях юга России около 2000 г. до н. э. Родство санскрита с западными языками можно обнаружить в некоторых явно сходных словах, как, например, pitr — «отец» (ср. латинское pater) и matr — "мать", и на многих других примерах, не всегда столь очевидных. Так, санскритское svan — «собака» родственно греческому k'ioov латинскому canis, немецкому Hund, английскому hound (германское h соответствует изначальному к). Санскритское cakra — «колесо» родственно английскому wheel; оба происходят от слова, произносившегося приблизительно «квекуло», которое является также предком греческого kukXos и староанглийского hweogol; от последнего и происходит wheel. Множество случаев такого родства, на первый взгляд не очевидного, было установлено совершенно точно.
Читатель, хотя бы немного знакомый с латынью или древнегреческим, сразу же увидит родство между глагольными системами в этих языках и в санскрите. Так, санскритский глагол as — «быть» спрягается в настоящем времени в единственном и во множественном числе следующим образом:
as mi — я есмь asi — ты еси asti — он есть
smas — мы есьмы stha — вы есте santi — они суть
Ведийский санскрит во многих отношениях ближе к праязыку (или праязыкам), чем другие индоевропейские языки; именно открытие санскрита позволило Боппу, Раску и другим ученым первой половины прошлого столетия установить явное родство между языками индоевропейской группы и положить начало развитию новой науки — сравнительного языкознания.Древнейшая известная форма санскрита — язык «Ригведы» — относится к классическому санскриту приблизительно так же, как язык Гомера — к классическому греческому. На всех стадиях своей истории санскрит остается языком с развитой флексией, но веды содержат множество форм, вышедших впоследствии из употребления. Глагольный строй своею сложностью соперничает с греческим; запутанная система его залогов и наклонений впоследствии значительно упростилась. Имя в ведийском, как и в позднем санскрите, имеет восемь падежей; и глагол и имя имеют двойственное число.
Важной особенностью ведийского санскрита является музыкальное ударение. Каждое значащее слово имеет ударный слог, который не обязательно произносится с силовым ударением, но на котором тон повышается, как в классическом греческом. За исключением случаев, обусловленных специальными правилами обоих языков, музыкальное ударение в санскритском слове то же, что и в родственном греческом слове.
Санскрит и большинство происходящих от него языков харак¬теризуются наличием придыхательных согласных. Так, к, произносимое без ощутимого на слух выдоха, для индийца совсем иной звук, нежели аспирата kh, произносимая с сильным придыхани¬ем. Для европейца это различие трудноуловимо. Различие придыхательных и непридыхательных согласных восходит к индоевропейскому праязыку и существует в древнегреческом, хотя в греческом придыхательные 6, <р и у. утратили свое первоначальное произношение еще до начала нашей эры. Другой фонетической особенностью ведийского санскрита, также сохранившейся в индийских языках до нашего времени, является ряд «ретрофлексных», или «церебральных», согласных t, th, d, dh и п. Для индийца они совершенно отличны от «зубных» t, th и т. д., хотя европеец, не имеющий специальной практики, различает их с трудом. Ретрофлексные звуки не являются индоевропейскими и были заимствованы очень рано от исконных обитателей Индии — либо протоавстралоидов, либо дравидов. Другая черта санскритской фонетики — преобладание гласных а и а. Ведийский санскрит — звучный язык, способный достигать яркой и возвышенной выразительности.
После эпохи создания «Ригведы» санскрит прошел значительный путь развития. В начале I тысячелетия до н. э. старые флексии исчезли, и грамматика несколько упростилась, хотя все еще оставалась очень сложной. В язык вошли новые слова, главным образом заимствованные из неарийских источников, между тем как старые слова были забыты или утратили свое первоначальное значение. При этих обстоятельствах возникли сомнения относительно правильного произношения и толкования древних ведийских текстов, хотя считалось, что, если не читать их с абсолютной точностью, они не будут иметь магического эффекта, но навлекут беду на читающего. Потребность сохранить чистоту вед обусловила развитие в Индии фонетической и грамматической науки. Древнейший индийский лингвистический текст, «Нирукта» Яски, объясняющий вышедшие из употребления ведийские слова, датируется V в. до н. э.; он продолжает значительно более ранние работы в этой области. Знаменитая грамматика Панини «Аштадхьяйи» (Восемь глав) была создана, очевидно, к концу IV в. до н. э. С созданием ее язык действительно принял свою классическую форму и с тех пор почти не изменялся, если не считать словарного фонда.
К этому времени звуки были проанализированы с такой точностью, какой лингвистическое исследование достигло вновь только в XIX в. Одним из величайших достижений древней Индии был ее замечательный алфавит; он начинается с гласных, за ними следуют согласные, и все они расположены строго научно, соответственно способу их образования, в противоположность несовершенному и хаотически построенному латинскому алфавиту, который развивался в течение трех тысячелетий. Только после того, как Запад открыл для себя санскрит, в Европе стала развиваться фонетика как наука.
Великий грамматический труд Панини, стабилизовавший санскритский язык, предполагает работу многих предшествующих грамматистов. Ими было выработано определение корня как основного элемента слова, и они классифицировали около 2 тыс. односложных корней, которые — с добавлением префиксов, суффиксов и флексий — исчерпывали, как предполагалось, все слова языка. Хотя древние этимологи в принципе были правы, они совершили много ошибок, образовали много ложных этимологии и создали прецедент, имевший важные последствия в развитии некоторых направлений индийской философии.
Хотя вследствие своего специального характера грамматика Панини не получила широкой известности вне Индии, нет сомнений, в том, что она является одним из величайших достижений человеческой мысли эпохи древних цивилизаций и представляет собой наиболее детальную и научную грамматику из всех, составленных до XIX в. Этот труд содержит более 4 тыс. грамматических правил, изложенных в своего рода стенографической форме с употреблением отдельных букв и слогов для обозначения падежей, наклонений, лиц, времен и т. л. С помощью этих условных обозначений классифицированы языковые явления. Необычайная сжатость этой системы делает сочинение Панини очень трудным для понимания без предварительного изучения и соответствующего комментария. Позднейшие индийские работы по грамматике большей частью представляют собой комментарии к труду Панини; главными из них являются «Большой комментарии» («Махабхашья») Патанджали (II в. до н. э.) и «Бенаресский комментарий» («Кашика-вритти») Джаядитьи и Ваманы (VII в. н. э.).
Некоторые поздние грамматисты расходятся с Панини во второстепенных деталях, но грамматика его получила столь широкое признание, что никто из писавших или говоривших на санскрите в придворных или брахманских кругах не осмеливался существенно нарушать ее правила. После Панини язык обрел установленную форму и мог развиваться далее только в рамках фиксированной им системы. Именно со времени Панини этот язык начал называться «санскрита» («совершенный», «отделанный»), в противоположность «пракрита» («естественный») — народным языкам, развивавшимся естественным путем.
Паниниевский санскрит, хотя он и проще ведийского, остается все же очень сложным языком. Каждый начинающий его изучать вынужден преодолевать значительные трудности при усвоении правил эвфонического сочетания звуков (сандхи). В этих правилах разрабатываются тенденции, существовавшие в языке еще с ведийских времен. Каждое слово в предложении подвергается влиянию соседних слов. Так «на-авадат» («он не сказал») превращается в «навадат», а «на-увача» (то же значение) —в «но-вача»; «Рамас-увача» («Рама сказал») становится «Рама-увача» и «Рамас-авадат» — «Рамо вадат», но «Харис-авадат» («Хари сказал») — «Харир авадат». Есть много правил такого рода, которые искусственно применены даже к языку «Ригведы», так что читатель часто вынужден вычленять первоначальные слова, чтобы найти правильный размер.
Вырабатывая стандартную форму санскрита, Панини, по-видимому, основывался на языке, на котором говорили на северо-западе. Ужо после того как санскрит стал lingua franca жреческого сословия, он постепенно начал играть ту же роль и для всего правящего класса. Маурьи и большинство индийских династий до Гуптов пользовались для своих официальных объявлений пракритом. Первая значительная династия, которая обратилась к санскриту, была династия Шаков в Удджайне, и Гирнарская надпись Рудрадамана представляет собой самый ранний санскритский письменный документ, которым мы располагаем, если не считать нескольких коротких и малозначительных надписей.
Пока на языке говорят и пишут, он имеет тенденцию к развитию, которое происходит в сторону его упрощения. В силу авторитета Панини санскрит не мог развиваться свободно в этом направлении. Некоторые из его второстепенных правил, например об употреблении времен, выражающих действие в прошлом, молчаливо игнорировались, и писатели привыкли употреблять имперфект, перфект и аорист без смыслового различения; но паниниевские правила образования флексий обязательно соблюдались.
Единственный путь, которым санскрит в своем развитии мог уйти от флексии, заключался в образовании сложных имен для замещения падежных форм в предложении.
В ведийской и эпической литературе сложные слова достаточно распространены, но обычно они состоят из двух или трех членов. В классическом же санскрите они могут иметь до 20 или 30 членов. Ранние классические поэты (например, Калидаса) проявляют сравнительную сдержанность в употреблении сложных слов, хотя у них нередки сложные слова из шести элементов; но ранние санскритские придворные панегирики содержат композиты огромных размеров. Например, к императору Самудрагупте прилагается эпитет: «Собравший воедино Землю проявлением своей мощи и благодаря поклонению (вассальных правителей, которое заключалось в) воздании (ему) личных почестей, даровании рабынь и выпрашивании (у него) указов, (скрепленных) печатью (с изображением) Гаруды (и подтверждающих права этих правителей на) пользование своими владениями». Одно слово состояло из 20 компонентов. Это характерное употребление длинных сложных слов, возможно, укоренилось под дравидским влиянием; старотамильский язык имеет мало флексий, и слова его соединяются в сочетаниях без определенного указания их синтаксических отношений. Если представить себе компоненты санскритского сложного слова в виде отдельных слов, новые грамматические конструкции классического периода становятся понятны.
С ростом употребления длинных сложных слов в санскрите развивается также стремление к длинным предложениям. В прозе Баны и Субандху, писавших в VII в., и в произведениях многих более поздних авторов встречаются отдельные предложения, занимающие по две или три печатные страницы. К тому же авторы прибегают к всевозможным словесным ухищрениям, вследствие чего санскритская литература становится одной из самых вычурных и искусственных литератур мира.
Интерес к языку, проявившийся в Индии с самых ранних времен, сохраняется и в средневековый период. От этого времени дошел до нас ряд ценных «словарей»; они не сравнимы с построенными в алфавитном порядке западными словарями. Они содержат перечни слов приблизительно одинакового значения или употребляемых в сходных контекстах, иногда с краткими определениями, излагаемые незамысловатыми стихами. Самым знаменитым лексикографом и самым ранним из тех, чьи сочинения сохранились, был Амарасинха; традиция считает его современником Калидасы. Другой формой словаря, более сходной с нашими, был перечень омонимов, классифицирующий слова с более чем одним значением.
Интерес индийцев к языку распространялся на философию, и серьезно разрабатывались вопросы соотношения между словом и предметом, который оно обозначает. Школа мимансы, возрождая словесный мистицизм поздневедийского периода, утверждала, что каждое слово является отражением вечного прототипа и значение присуще ему вечно и неотъемлемо. Ее противники, особенно приверженцы логической школы ньяйи, отстаивали мнение, что между словом и его значением чисто условное соотношение. Этот спор был сходен с полемикой между реалистами и номиналистами в средневековой Европе.
Классический санскрит, очевидно, никогда не был разговорным языком народа, но он не был и совершенно мертвым языком. На нем, как на официальном языке церкви и государства, говорили п читали высшие классы, и, по-видимому, его понимали до известной степени многие представители низших сословий. Он играл роль lingua franca для всей Индии, и даже сегодня ученые брахманы из разных частей страны, встречаясь в местах паломничества, могут разговаривать на санскпите и полностью понимать друг друга, хотя в произношении имеются местные различия.

Пракриты и пали

Язык «Ригведы» ко времени составления собрания гимнов был уже достаточно архаичен, и рядовой член арийского племени говорил на более простом языке, который был ближе к классическому санскриту. В самих ведах имеются свидетельства диалектных различий. Ко времени Будды массы говорили на языках, значительно более простых, чем санскрит. Это были пракриты, засвидетельствованные в формах различных диалектов.
Повседневная речь древней Индии сохранилась для нас в значительной мере благодаря неортодоксальным религиям; их священные книги были написаны на языках, близких тем, на которых говорил народ. Большинство надписей эпохи, предшествующей империи гуптов, среди которых выделяется обширный цикл эдиктов Ашоки, сделаны на пракритах; в санскритской драме и женщины и простолюдины говорят на различных диалектах формализованного пракрита. На пракрите написаны некоторые произведения светской литературы. Таким образом, имеется много материала для реконструкции народных языков.
Пракриты значительно проще санскрита и по системе звуков и по грамматике. В этих языках сильно сокращены группы согласных, за исключением определенных произносимых сочетаний, как, например, удвоенные согласные или сочетания, начинающиеся с назального звука. Согласные на конце слов исчезают, а в некоторых диалектах даже опускаются отдельные согласные между гласными в середине слов. Исчезают санскритские дифтонги ai и аи, так же как древние гласные г и ], правильное произношение которых было почти забыто уже очень давно. В одном из диалектов (магадхи) г, как правило, заменяется; вместо raja — laja
Правила эвфонического сочетания практически игнорируются исчезает двойственное число, а флексии имени и глагола сильно сокращаются.
К числу значительных н древних пракритов принадлежит пали, который стал языком буддистов секты стхавиравадинов. Будда, вероятно, проповедовал на магадхи, но его проповедь, распространяясь по Индии, переводилась на местные диалекты. Язык избранный стхавиравадинамп, принадлежал к западной группе и на нем говорили, по-видимому, в области Санчи и Удджайна. Пали, который до сих пор является языком религии у буддистов Шри Ланки, Бирмы и Юго-Восточной Азии, восходит, очевидно, скорее к ведийскому, чем к классическому санскриту.
Магадхи являлся официальным языком государства Маурьев, и на нем были написаны эдикты Ашоки, хотя язык этих надписей в различных областях Индии свидетельствует о влиянии местных народных говоров. Поздний гибридный магадхи, несколько затронутый влиянием западных пракритов и обычно называемый «ард-хамагадхи» («полумагадхи»), стал священным языком джайнов, и на нем была создана богатая литература.
К другим значительным пракритам относятся: шаураеени, на котором говорили первоначально в западной части современного Уттар-Прадеша, и махараштри, на котором говорили в северозападных областях Декана. Шаурасени особенно употребителен в драме, как язык женщин и почтенных представителей низших сословий. Махараштри был литературным языком, преимущественно избиравшимся для лирической песни. Существовали различные другие, менее значительные пракриты. Ко времени Гуптов прак-риты приобрели стандартную форму и потеряли свой локальный характер. Наряду с ними развивались уже новые народные языки. То, что сделано было Панини для санскрита, другие грамматисты сделали для пракритов, и последние имели уже мало сходства с действительно живыми языками. Драматурги, по обычаю употреблявшие пракриты, мыслили сначала на санскрите, а затем переводили свои мысли на пракрит, руководствуясь механически правилами перехода от одного языка к другому.
Другую стадию в развитии индоарийского языка представил апабхрама («отпадающий»), народный язык Западной Индии, который приобрел литературную форму в средние века и употреблялся в стихах джайнскими писателями Гуджарата и Раджастхана. Его главной особенностью является дальнейшее сокращение флексий, частично заменяемых послелогами, как в современных индийских языках. Подобный же выродившийся пракрит употтюблялся в Бенгалии некоторыми поздними буддийскими писателями; он был предком современного бенгали.
Следующая стадия, ознаменовавшаяся развитием современных языков Северной Индии, выходит за рамки нашего обзора, хотя самая ранняя из новоиндийских литератур появилась на свет ненамного позднее конца рассматриваемого периода. Но один из индоарииских народных языков имел уже к этому времени длительную историю, а именно сингальский, развитие которого прослеживается в надписях и литературе со II в. до н. э. и до настоящего времени. Пракритский диалект, на котором говорили первые поселенцы Шри Ланки, уже далеко отошел от санскрита. Под влиянием местных говоров, а также тамильского сингальский язык развивался быстро и независимо. Очень рано были забыты придыхательные согласные, характерные для большинства индоарииских языков. Гласные утратили долготу, появились отсутствующие в большинстве индоарииских языков краткие гласные е и о, а также совершенно новый гласный а, сходный более всего с английским а в слове hat. Многие слова были заимствованы от аборигенов и тамилов. К началу нашей эры сингальский был уже не пракритом, но самостоятельным языком. Сохранившаяся до наших дней сингальская литература датируется с IX в. н. э., но нет сомнений в том, что существовали многие более ранние ее памятники, ныне утраченные.

Дравидские языки

Меж тем как современные индоарийскпе языки, за исключением сингальского, не получили литературного развития ко времени мусульманского нашествия, дравидские языки уже имели тогда богатую историю, насчитывавшую многие столетия.
Из этих языков четыре имели самостоятельные алфавиты и письменную литературу: тамильский, каннара, телугу и малаялам. На тамильском говорили на юге, от мыса Коморин до Мадраса, на каннара — в Майсуре и части Андхра-Прадеша, на телугу — к северу от Мадраса до границ Ориссы, на малаялам — в Керале. Тамильский, несомненно, древнейший из этих языков, литература на нем восходит к первым векам нашей эры.
Некоторые исследователи полагают, что дравидские языки отдаленно родственны финно-угорской группе, включающей финский и венгерский языки2. Если это верно, то напрашиваются любопытные выводы относительно доисторического передвижения народов; но гипотезу эту нельзя считать доказанной. Дравидские языки фактически составляют независимую группу, имеющую свои характерные особенности. Их звуковая система богата ретрофлексными согласными, которые придают некоторую жесткость дравидской речи, и разнообразие гласных (включающих е и о, отсутствующие в санскрите) отличает их от северных языков, где преобладают гласные а и а. Подобно санскриту, они имеют сложную систему эвфонических сочетаний. Они не признают придыхательных согласных индоарийскпх языков — по своеобразным фонетическим законам тамильского языка санскритское «бхута» («призрак») превращается в тамильском в «пуда».
Тамильский язык не знает флексий в том смысле, в каком они присущи санскриту, но связи между словами, а также число, лицо а время глаголов выражаются суффиксами, которые могут нагромождаться один на другой до бесконечности. Санскрит очень рано начал оказывать влияние на этот язык, и в средние века ученые по аналогии с санскритом рассматривали тамильские суффиксы как именные и глагольные окончания. В древнейших текстах, однако, суффиксы используются очень умеренно, и связанные синтаксические слова соединяются в группы почти без указаний их отношений. Эта система, напоминающая многочленные сложные слова санскрита, представляет большие трудности для неискушенного читателя.
Древнейшая тамильская литература содержит сравнительно мало заимствований из санскрита, а те, что в ней встречаются, обычно преобразованы применительно к тамильской фонетической системе. Вследствие постепенного роста арийского влияния в средние века было заимствовано значительно больше слов, и часто они заимствовались в их правильной санскритской форме. Телугу и каннара, распространенные далее к северу, естественно, подверглись еще большему влиянию санскрита. Язык каннара впервые появляется в надписях конца VI в., а древнейшая сохранившаяся литература на нем восходит к IX в. Телугу превращается в литературный язык не ранее XII в. и приобретает известное значение только в эпоху империи Виджаянагара, когда становится языком двора. Малаялам, близко родственный тамильскому, развивается как самостоятельный язык с XI в.

Письменность

Выше уже говорилось о том, что цивилизация Индской долины имела письменность, которую в настоящее время расшифровать не удалось. Со времени падения Хараппы (возможно, около 1550 г. до н. э.) до середины III в. до н. э. не сохранился ни один памятник индийской письменности. Упоминания о письме встречаются в палийском каноне буддистов и в литературе сутр, но в ведах, брахманах и упанишадах определенных свидетельств о существовании письменности нет. Факт умолчания не является, однако, решающим свидетельством, и возможно, что торговцы употребляли какую-то форму письма. Надписи Ашоки, которые являются древнейшими значительными письменными документами Индии, высечены на скалах письмом, почти идеально приспособленным и передаче звуков индийского языка. Полагают, что эта письменность насчитывает много лет (а может быть, и веков) развития эпохи Ашоки.

В надписях Ашоки используются два алфавита. Более значительным является брахми, которым пользовались во всей Индии, кроме северо-западных областей. О его происхождении существуют две теории. Большинство индийских специалистов придерживается в настоящее время теории, согласно которой этот алфавит происходит от письменности Хараппы, но многие европейские и некоторые индийские ученые считают, что он происходит от семитского письма. Первая теория была выдвинута впервые как предположение Александром Каннингхэмом и разработана ассириологом проф. С. Лэнгдоном; убедительное обоснование ее сопряжено, однако, со многими трудностями. Пока мы не знаем произношения 270 знаков письменности Хараппы, мы не можем быть уверены в том, что десяток букв алфавита брахми, обнаруживающих некоторое сходство с ними, действительно произошел от них, а при таком большом количестве знаков в письменности Хараппы маловероятно, чтобы вообще не нашлось какого-то сходства между отдельными буквами. Сходство между брахми и некоторыми ранними северными семитскими надписями, возможно, выступает более явно, особенно ввиду того, что последние предоставляют для выбора всего 22 буквы алфавита но и это сходство недостаточно определенно, чтобы убедить нас, и проблема в целом еще не решена.
Брахми обычно читается слева направо, как европейские шрифты, между тем как семитские тексты читаются справа налево. В нескольких очень плохо сохранившихся надписях Ашоки в Ер-рагуди, в Рагхугархе, некоторые части представляют собой «буст-рофедон» (читаются попеременно слева направо и оправа налево). Более того, одна очень ранняя сингальская надпись и древняя монета из Эрана в Мадхья-Прадеше читаются справо налево. Это позволяет предположить, что таково было первоначальное направление письма брахми, хотя данных недостаточно, чтобы доказать это. Но это ничего не говорит о происхождении брахми, поскольку полагают, что и надписи Хараппы читались справа налево.
Каково бы ни было в конце концов происхождение брахми, этот алфавит столь искусно приспособлен к передаче звуков индийских язнков, что его развитие — в какой-то мере во всяком случае — должно было явиться результатом сознательной деятельности. В той форме, в какой он дошел до нас, он создан не купцами, но бргхманами или другими учеными, знакомыми в определенной степени с ведийской научной фонетикой. Он мог возникнуть как пи(ьмо купцов под влиянием форм семитских букв или смутных воспоминаний о письменности Хараппы, но ко времени Ашоки он уже был самым научным в мире алфавитом.
Слова семитских языков, восходящие в основном к корням из трех согласных, и модифицируемые изменениями внутренних гласных, не требуют последовательного указания гласных для предотвращения двусмысленности, и до сравнительно позднего времени гласные отмечались только в начале слов, и то не с совершенной точностью. Когда греки заимствовали финикийский алфавит, они приспособили его для обозначения гласных, отличны от а, введением новых букв. С другой стороны, индийцы обозначали свои гласные модификацией основной буквы, которая рассматривалась как содержащая краткий а. Так, буква алфавита брахми--произносится не к, а ка. Прочие гласные изображаются знаками, присоединяемыми к верхнему или нижнему концу буквы,
как, например: f ка, -? кг, -f кг, t ки, X кй, Ц- ке, =f» ко. Сочетайте двух согласных обозначают, помещая их один под другим, например:-f-ka и уа соединяются в знак i kya. В пракрите нет слов, оканчивающихся на согласный, если не считать конечный ni, который обозначается точкой, например: +'kam. В санскритском письме позднее согласный, заканчивающий предложение или стихотворную строку, отмечался диагональной черточкой, например ^ к. Слова в предложении обычно не разделялись, конечная буква предшествующего соединялась с начальной буквой последующего. С некоторыми изменениями этот принцип сохранился в санскрите (хотя в народных языках он забыт), что увеличивает трудности для начинающего читать на этом языке.
Местные варианты алфавита брахми появляются уже во времена Ашоки. В последующие столетия различия между ними продолжают увеличиваться, пока не складываются отдельные самостоятельные алфавиты. Перед началом нашей эры граверы севера Индии, вырезавшие буквы на твердом материале, стали добавлять к буквам маленькие значки (называемые в европейской полиграфической терминологии серифами), следуя, без сомнения, практике писцов, и употреблять различные украшающие завитки. Тенденция к украшенному письму возрастала в течение столетий, пока в позднее средневековье серифы на верхушках букв не слились в почти непрерывную черту; сформировался нагари («городской шрифт»), называемый также «дэванагари» («шрифт города богов»), которым поныне пользуются санскрит, пракрит, хинди и маратхи. Местные варианты привели к развитию самостоятельных алфавитов Пенджаба, Бенгалии, Гуджарата и т. д.
Между тем в Декане письмо становилось все более вычурным. В Центральной Индии в V и VI вв. сложился алфавит, заменивший серифы северных шрифтов квадратными рамками и выработавший некоторые другие нововведения. Шрифты Южного Декана и Шри Ланки принимали все более округлые формы, пока в средние века не приблизились к современному своему написанию. Тамилы, с другой стороны, выработали угловатый шрифт, называемый грантха, поныне употребляемый иногда в Тамилнаде для санскритских книг; от него произошел современный тамильский алфавит. Таким образом, к концу рассматриваемого периода алфавиты Индии мало отличались от современных.
Именно из Индии (главным образом Южной Индии) узнали искусство письма народы Юго-Восточной Азии. Их древнейшие сохранившиеся надписи, найденные на Калимантане, Яве и в Малайе и датируемые IV или V в., исполнены на довольно правильном санскрите шрифтом, напоминающим письменность ранних Паллавов. Несмотря на большое внешнее различие, все алфавиты Юго-Восточной Азии, исключая, разумеется, арабский и латинский, используемые для малайского и индонезийского языков, могут быть возведены к брахми. Алфавиты индийского типа распространились на восток вплоть до Филиппинских островов. Происхождение другого шрифта надписей Ашоки, называемого кхароштхи (странное название, означающее «ослиная губа»), не вызывает сомнений. Он определенно происходит от арамейского алфавита, который широко использовался в ахеменидском Иране и был также известен в Северо-Западной Индии. Многие буквы кхароштхи явно сходны с арамейскими, и письмо это, как и арамейское, читается справа налево. Кхароштхи был приспособлен к звукам индийских языков путем изобретения новых букв и использования знаков гласных, которые в арамейской письменности отсутствуют. Обычно полагают, что кхароштхи был создан на основе арамейского под влиянием брахми, но нет полной уверенности в том, какому из этих двух индийских алфавитов принадлежит приоритет. В самой Индии кхароштхи мало использовался после III в. н. э., но на несколько столетий дольше он прожил в Центральной Азии, где были обнаружены многие пракритские документы, написанные алфавитом кхароштхи. Позднее его заменил в Центральной Азии вариант алфавита гупта, от которого происходит современное тибетское письмо.
Обычным письменным материалом был лист пальмы талипот, высушенный, выглаженный, отмеренный и нарезанный лоскутами. Для того чтобы составить книгу, определенное число таких лоскутов свободно связывалось веревочкой, пропущенной через середину листа, или, если книга была большая, двумя веревочками по краям. Книгу обычно переплетали, т. е. вкладывали ее между двумя деревянными дощечками, которые часто лакировали и раскрашивали. Пальмовые листья до сих пор используются для письма в глухих уголках Южной Индии. В гималайских областях, где трудно обеспечить запасы высушенного пальмового листа, он был заменен берестой, которая, тщательно нарезанная и разглаженная, служила превосходным материалом для этой цели. Кроме того, использовались также нарезанная бумажная или шелковая ткань и тонкие деревянные или бамбуковые дощечки, а важные документы гравировались на медных пластинках. Бумага, как полагают, изобретенная в Китае в начале II в. н. э., могла быть известна в Северной Индии и, определенно, широко использовалась в Центральной Азии.
В большей части Индии писали обычно чернилами из сажи или древесного угля с помощью тростникового пера. На юге, однако, буквы обычно выцарапывали при помощи стиля на пальмовом листе, а лист натирали мелко испорошенной сажей. Этот способ письма придавал буквам острые очертания и позволял пользоваться только очень мелким шрифтом; возможно, он способствовал развитию угловатых форм тамильского алфавита.

Примечание: О книге Артура Бэшема «Чудо, которым была Индия» «Чудо, которым была Индия» — самая известная книга о классической индийской цивилизации. Ее автор Артур Л.Бэшем (1914-1986) был учеником известного английского индолога Л.Д.Барнета, а затем сам долгие годы преподавал в Лондонской школе восточных и африканских исследований в качестве профессора истории Южной Азии. С 1965 г. до выхода на пенсию в 1980 г. он являлся профессором Австралийского национального университета (Канберра). Его приглашали для чтения лекций в университеты Цейлона и Индии, США, Канады, Мексики. Артур Л.Бэшем имел многочисленные награды и премии, председательствовал на Международном конгрессе востоковедов в 1971 г., был первым президентом Международной ассоциации по изучению традиционной медицины. Среди его монографических исследований можно отметить книгу «История и доктрины адживиков» — именно А.Л.Бэшему принадлежит заслуга глубокого изучения школы адживиков, соперничавшей некогда с буддизмом и джайнизмом. Широкая эрудиция ученого, его энергия, организационный талант способствовали появлению целого ряда обобщающих трудов и тематических сборников. Среди них «Статьи о дате Канишки» (Лейден, 1968), «История индийской культуры» (Оксфорд, 1975), «Аспекты древнеиндийской культуры» (Бомбей, 1966), «Исследования по истории и культуре Индии» (Калькутта, 1964). Десятки известных ныне индологов называют его своим учителем. А.Л.Бэшем был человеком широких взглядов, способным если не принять точку зрения оппонента, то хотя бы признать его доводы. Эта терпимость не только помогала ему в педагогической деятельности, но и способствовала успеху его сочинений. У него был редкий дар популярно и научно излагать события и факты далекого прошлого, способность нарисовать портрет целой цивилизации. Это особенно наглядно проявилось в книге «Чудо, которым была Индия». Написанная в 1954 г., эта работа стала доступной во многих переводах и переизданиях — на французском и польском, тамильском и хинди, сингальском и русском. Сотни тысяч читателей во всем мире знакомились с культурой классической Индии по книге А.Л.Бэшема. А.Л.Бэшем нарисовал яркую картину истории и культуры Индии от периода каменного века вплоть до мусульманской эпохи. Фактически это один из немногих трудов по истории Индии, где читатель может найти подробное описание самых различных сторон общественной и государственной жизни, материальной и духовной культуры древней Индии.